Еще один "поцтомственный русский антиллигент"завелся в чулане

Вот оно, оказывается, как... "настоящий наследник настоящей России" вышел из подполья и показал своё матерящееся мурло явил свой просветленный упитанный лик. По мере повышение ВВП на душу населения у страны появляется возможность тратить ресурсы и на разведение плесени. А наивный народ верит тому, что плесень с важным видом изрекает. "Друг народа", по сути, ничем не лучше отвратительного Мити Ольшанского, объекта его гневных филиппик.

Впрочем, это всё негатив. А так хочется услышать что-то позитивное (и тут же, по мановению волшебной палочки, сводный хор Третьего Отдельного венкождиспансера затягивает песню про реационера Вассермана)

Originally posted by nomina_obscura at post

Пару лет назад меня дико раздражали Митя Ольшанский и Паша Пряников. Раздражали тем, что представляли типичного современного русского человека такой смесью деревенщины с горожанином первого поколения, дитем бараков, заводов, пропахшим машинным маслом проходных. Я - как опровержение тезиса про то, что современный русский - это "рабочий с тагила" - ими отметался как счастливое исключение, как аномалия, "Ну, Егор, вы же понимаете...". При этом в качестве правомочных носителей ТОЙ русской цивилизации они выставляли себя, знатных евреев ("знатных" - это "дедушка в ЧК в 30-ых работал", Митя любит про это рассказывать, со слюнкой, "Как он всю вашу слободу стрелял") и сектантов (снова БУКВАЛЬНО - тот же Пряников, по его же словам, тратит несколько часов в день на молитву). Мол, мы - описываемые метким словом "припиздь" - есть лучшее, что породила Россия за 1000 лет своего существования, а вы - молодые, злые, талантливые - лишь рябь на воде, редкий случай, когда гора родила мышь.

Меня это бесило. Как настоящий наследник настоящей России - я вырос, играясь с дедовскими орденами и до сих пор считаю, что нет ничего красивее строгого черного мундира флотского офицера - я знал, что русские - не заводское быдло, что полтора сумасшедших жида-старообрядца (одного из которых недавно назначили начальствовать государственным РИА Новости - к вопросу о том, кому покровительствует нынешняя система) - не русские, что они маргиналы, отбросы, обочина жизни, делящие свой сектор жизненных интересов где-то рядом с собакоебами. "Есть и такая группа, но в целом наш добрый народ состоит из немножко других людей".

И эти два митинга, когда на улицы вышли десятки тысяч действительно других русских, еще не настоящих (у них нет воли к власти - идентифицирующего элемента в военно-аристократической культуре), но уже совсем не похожих на гнусные карикатуры про сельскую пьян и рвань, русские молодые, русские веселые, русские образованные - они на самом деле стали для меня праздником, причем не сколько в политическом смысле (там есть Вопросы), сколько в смысле экзистенциального спора с поганью.

Не ваша эта страна. Не ваши это люди. Они мои. Они - я.

Нью-Еврюки

... А потом Длинный медленно сошел с трибуны... Подошел к специально посаженному нанятыми пиарщиками на первый ряд мальчику с глазами грустной серны, потрепал его по щеке, картинно задумался, глядя вроде бы и в проход между рядами, но как бы и в будущее. Постоял. Потом вернулся на сцену, подойдя к трибуне и невольно показывая в сравнении, что он длиннее и выше ее, бедняжки с тремя микрофонами. Его рост, казалось, отделился от самого субъекта и говорил залу: "Я и де Голль - одного поля ягоды! Отдай свой голос за моего хозяина - и Эйфелева башня твоя! Снесём ее вместе! Снесем на сторону - и распилим на сувениры. Мы ведь любим пилить" . Тут рост понял по замороженной реакции зала, что проболтался о чем-то глубоко интимном, неприличном даже, и шустро юркнул за спину своего хозяина. А тот, словно услышав краем уха размышления про себя любимого и де Голля Великого, вдруг очнулся и стал излагать заключительную часть своей программы.

Величественна она была, программа эта, будто Эйфелева башня весной, и цвели на ней развесистые ветви не то сакуры, не то клюквы. Тем в зале, кто постарше, вспомнились пикейные жилеты с их бессмертным "Бриан - это голова! Я бы ему палец в рот не положил" - и ехидным замечанием по поводу того, что Бриан, скорее всего, и не позволил сунуть грязноватый одесский палец себе в рот.

А на самой верхотуре программы, как пылающий белым светом надежды фонарь на башне маяка, красовалось обещание: Мы скрестим их!

Read my lips Призрак Буша-старшего показался в дверях. Читайте по моим губам - Мы скрестим их! Их евро - да оно скоро ничего не будет стоить! Опозорится, обанкротится, пойдет по миру, клянча: "А подайте фунт сушеных долларов!" И тут - мы. Человек с рублем (мем, сказанный Ходорковским, оживет снова).

Уйдут проклятые У.Е. из нашего сознания, мы забудем былой позор, мы будем гордится тем, что слабеющее евро будет заменено нашим промасленным мазутом и нефтью рублем. Мы оплатим долги греков (не бойтесь, что переговоры о слиянии двух валют могут продолжаться долго - Греции все равно без нашей помощи не расплатиться с долгами), латыши будут стоять в очереди и просить "примите нас" - а мы подумаем, да, подумаем! Старый Евро будет сдан в музей, а на его место, "звеня рублем, сверкая блеском стали", придет новая валюта.

Деньги будущего.

Нью-Еврюки.

Наши Нью-Еврюки

И, окинув взглядом маленького корсиканца притихший от открывшейся перспективы зал, Длинный плюхнулся в кресло подле стола президиума, все равно оставаясь куда выше всех сидящих рядом. Операторы программы врубили затемнение, свет стал медленно заползать в простенки, а откуда-то сверху, тихо и плавно, как белая полярная лиса, полярной же ночью, стало спускаться, подкрадываться огромное зеленоватое полотнище с цифрами 500, силуэтом храма Василия Блаженного и акцентированно выделенной буквой Ё в слове ЁVRO.

Ё... Ё... Ё-моёё! - дружно затянул зал, следуя с упорством леммингов за подвываниями грамотно рассаженных по разным закуткам партера профессиональных подпевал.

Ё-моё - скажем про себя и мы, дорогие друзья. Удивляюсь, как еще российские цирки все не разорились. Ведь столько клоунов вокруг...